В нашем сумашедшем доме,
День открытых дверей.
И в приемном покое,
Множество людей


Все шумят, галдят
Где Бонапарт?
Где великий Галлилей?
Покажите нам скорей


Ведь в вашем сумашедшем доме,
День открытых дверей.
Мания величия, мания приличия
Клаустрофобия и никрофилия.


В нашем сумашедшем доме,
День открытых дверей.

Мой театр - мой каприз,
Здесь нет кулис.
И мой зрительный зал -
Это я сам.
И в моей труппе сотни лиц.
И в каждом я узнаю себя.
При свете лунных брызг
Я играю жизнь.


Мой театр - мой каприз.
И кто вошел сюда, тот уже артист.
Здесь тысячи фигур
Ведут игру.
Здесь кто-то виноват, кто-то рад,
Кто-то зол, кто-то счастлив, кто-то просто слаб.
Театр - мой мост.
Я слышу смех звезд.

Тоталитарный рэп - это вам не ха-ха,
Тоталитарный рэп - это факт.
Тоталитарный рэп сформирован годами
Под вой сирен и лай собак.
Тоталитарный рэп - это вариант
Реконструкции церкви под склад.
Тоталитарный рэп - это танец:
Шаг вперед, два шага назад.
Тоталитарный рэп - это эквилибр,
Тоталитарный рэп - это акт,
Тоталитарный рэп - это абстрактный пряник
И совершенно конкретный кулак.
Тоталитарный рэп - это эксперимент
По перестройке сознания масс.
Тоталитарный рэп - это голос:
- Предъявите ваш аусвайс!


Раз-два, тыр-тыр-тыр.
Раз-два, у нас новый командир.


Тоталитарный рэп - это "Аквариум"
Для тех, кто когда-то любил океан.
Тоталитарный рэп - это "Зоопарк",
Если за решеткой ты сам.
Тоталитарный рэп - это "Аукцион",
Где тебя покупают, тебя продают.
Тоталитарный рэп - это "Джунгли",
В которых, как ни странно, живут.
Тоталитарный рэп - это "Телевизор" -
Он правит нами, он учит нас жить.
Тоталитарный рэп - это "Кино",
Но о "Кино" я не могу говорить.
Тоталитарный рэп - это "Игры" под током,
Этакий брэйк-данс.
Тоталитарный рэп - это дискотека,
Где крутит свои диски пулеметчик Ганс.


Тоталитарный рэп - это старый, как мир, аттракцион,
Но он жив и теперь.
И комнату смеха от камеры пыток
До сих пор отделяет лишь дверь.
И гласность имеет свой собственный голос,
Но за гласностью негласный надзор.
И если тебя выбирают мишенью, то стреляют точно, в упор.
Тоталитарный рэп - это модель общества глухонемых.
И если они вдобавок плохо видят,
То это только лучше для них.
Вы скажете мне: "Что за поза? Вы, батенька, максималист!"
Я отвечу вам: "Что вы, мой фюрер, я просто антифашист!"

Подворотни растили их,
Чердаки заменили им дом,
Каждый из них ненавидел крыс,
Каждый из них был котом.
В новых районах большого города
Война... Это закон.
Каждый из них знал своя место,
Когда вставал район на район.
Им пели сладкие песни,
Каждым словом умножая ложь,
Но когда слова пахнут блевотиной,
В дело вступает нож.
Уличный цирк в рабочем квартале -
Это ли не поле чудес?
Каждый из них был далеко не ангел,
В каждом из них жил бес.


Армия жизни - дети могил.
Армия жизни - сыновья помоек и обоссанных стен.
Армия жизни - солдаты дна.
Армия жизни помнит о том, что на Земле никогда
Не прекращалась война.
Война.


Фонари под глазами чeрных окраин
Заштриховали их день,
Каждая помойка им была баррикадой,
Каждая витрина - мишень.
В кодексе чести любой подворотни
Нет места слову "любовь".
Если каждый станет о любви слагать песни,
Кто за любовь прольeт кровь?
Им так не хватало солнца,
Но ночь была с ними на "ты".
Вы их называли "шпаной",
Они вас называли "менты".
Сытый голодному не товарищ -
Это аксиома, верь не верь.
Каждый из них был постоянно голоден,
В каждом из них пел зверь.

Пели дождь и ручей всю ночь
Заунывную песнь свою.
А под утро ветер подул
И, наверно , вспугнул луну.
Как печален-пeчален мир
Словно осень - моя тоска,
Мне бы читой воды испить
Из прозрачного родника...


Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Разрезая волну, плывет.


Я вокруг стены обошел,
Это путь в три десятка ли,
И увидел везде-везде
Краски яркие отцвели.
Только заросли тростника
Разлились, как море, кругом,
Я плыву на лодке, а она
Белым кажется лепестком...


В тростнике густом рыбака
Еле-еле шляпа видна,
Да заметна из-под нее
Белых-белых волос копна.
Я хочу поближе подплыть,
Поздороваться с ним - да как?
Только чаек зря напугал -
Седовласый исчез рыбак.


Ветер жизнь в природу вдохнул
И во все, что в природе есть,
И во все, что дано любить, -
А всего нам, увы, не счесть!
Я ушел, а ветер с ладьей
Продолжали спор вдалеке,
Отражение облаков
Растворилось в бурной реке.

Беседы на сонных кухнях,
Танцы на пьяных столах,
Где музы облюбовали сортиры,
А боги живут в зеркалах.
Где каждый в душе - Сид Вишес,
А на деле - Иосиф Кобзон.


Где так стоек девиз: "Кто раньше успеет, ты или он?"
Всe это рок-н-ролл! Рок-н-ролл, а-а


Автобусы и самолеты,
Пароходы и поезда.
Сегодня нас ждет Камчатка,
Завтра Алма-Ата.
Послезавтра мы станем пить пиво,
В "Пушкаре" или в "Жигулях".
А что с нами будет через неделю,
Ведает только Аллах.
Все это рок-н-ролл!


Это чем-то похоже на спорт,
Чем-то на казино,
Чем-то на караван-сарай,
Чем-то на отряды Махно,
Чем-то на Хиросиму,
Чем-то на привокзальный тир.
В этом есть что-то такое,
Чем взрывают мир.
Все это рок-н-ролл!


И вот уже академики чешут плеши,
Погоны свистят в свисток,
Румяные домохозяйки
Зеленеют при слове РОК.
Товарищи в кабинетах
Заливают щеками стол,
Им опять за обедом стал костью в горле
Очередной рок-н-ролл.
Все это рок-н-ролл!


Ну, а мы, ну, а мы, педерасты,
Наркоманы, нацисты, шпана!
Как один социально опасны,
И по каждому плачет тюрьма.
Мы пена в мутном потоке
Пресловутой "Красной Волны".
Так об этом пишут газеты,
А газеты всегда правы.
Все это рок-н-ролл!


И мы катимся вниз по наклонной
С точки зрения высших сфер.
Молодежные группировки
Берут с нас дурной пример.
Где воспитательный фактор?
Где вера в светлую даль?
Эй, гитарист, пошли их всех на...
И нажми на свою педаль!
Давай!
Все это рок-н-ролл!

Шестой лесничий мертвого леса...
О, небеса!
Здесь не до смеха, не до фиесты
И не до сна.
Всех поднимая звонкою флейтой -
Тень под глаза,-
Шестой лесничий,
Шестой лесничий что-то сказал.


И заревели истошно глотки.
"Всех причесать!"
И глохли тонкие перепонки.
"Лечь! Встать!"
А когда вышел грозный хозяин,
Нервно упали ниц
Их спины стоили ровно столько,
Сколько пергамент лиц.
Не совладать с простым сюжетом -
Только каприз.
Нас поднимали вовсю сонетом,
Мы же стремились вниз.
И имена героических песен,
Ваших тарелок слизь...
Шестой лесничий,
Шестой лесничий
Здесь.
Ну-ка брысь!


Миша из города скрипящих статуй

Завиты пеплом щели паркета,
В форточку лезут запахи лета.
А по эту сторону стекла для просмотра затмений
Летает запах патологической лени.


Покрылась пылью муха на ноге,
Лежит и дремлет, приятно ей и мне.
Она мечтает о том, о чем и я,
А значит, мы по разуму друзья.

Лень неизличима, лень непобедима,
Лень просто необходима тем, кто выпил пива.


К лени в плен попасть довольно просто -
Плюнь на все и зарости каростой.
Научись питаться шумом трамваев
И скоро станешь неподражаем.


Лень неизличима, лень непобедима,
Лень просто необходима тем, кто выпил пива с рыбой.

Он потрет вам спинку
Он подаст вам пива
Чистую простынку, у-е-е
Он игриво развернет, как Кио
Чародей пара
Веник для него священен
Но чуть-чуть угара, у-е-е
Он подпустит в помещенье


У, голубой банщик, у-е-е,
Голубой банщик
У, голубой банщик, у-е-е,
Голубой банщик


Тысячи соблазнов
Каждый день проходят мимо
После пара красных
С скользкой кожею налимов
Добровольной пыткой
Он совершенно не схож с маркизом де Садом
Но с милою улыбкой
Он старается зайти к вам с заду


У, голубой банщик, у-е-е,
Голубой банщик
У, голубой банщик, у-е-е,
Голубой банщик
Ты уже не мальчик, у-е-е,
Юный барабанщик
Ты уже не мальчик, у-е-е,
Юный барабанщик

Можем мы лезть из кожи.
Только, только не будет толку
Если будут стоять на месте
Дяди, тети из министерства.


Может, все стать дороже.
Только, только не будет толку.
Станет больше вооруженья
Только в души войдет сомненье.


Не хотим мы воевать.
Мы хотим спокойно спать.
Нам не нужен автомат.
Мы - детишки, ходим в детский сад.


Тише, дети, узнают дяди -
Вашу няню тогда посадят.
Лучше, дети, споем про Таню.
Папа Тани сейчас не с нами.


У него пробита грудь,
Но совсем чуть-чуть, чуть-чуть,
Вот что сделали враги:
Скоро ампутация ноги.


Где-то, где-то, где-то
Лежит газета.
Это, это для туалета.
Надо ж чем-то... Не знают дети,
Что за дяди на той газете.


От зари и до зари
Няня сушит сухари.
Скоро новую пришлют
Потому, что эту заберут!

Где разорвана связь между солнцем и птицей рукой обезьяны,
Где рассыпаны звезды, земляника да кости по полянам,
Где туманы, как ил, проповедуют мхам откровения дна,
Где хула, как молитва, - там иду я.


Где деревья вплетаются в летопись слов отголоском начала,
Где лесной часослов зашифрован устами пожаров,
Где большая дорога, черная ночь да лихие дела,
Где блестят за иконой ножи, - там иду я


Где рассветы купаются в колодцах дворов да в простуженных лужах
Где в грязи обручилась с весенним дождем стужа,
Где глоток, как награда за прожитый день ночью без сна,
Где пропиты кресты, - там иду я.


Где надежда на солнце таится в дремучих напевах,
Где по молниям-спицам танцует гроза-королева,
Где Луна присосалась к душе, словно пьявка-змея,
Где пускают по кругу любовь, - там иду я.


Где Восток напоил молоком кобылиц кочевника-ветра,
Где по дорогам в острог по этапу ползут километры,
Где в грязи по колено да по горло в крови остывает земля,
Где распятье под сапогом, - там иду я.


Где молчанье подобно топоту табуна, а под копытами - воля,
Где закат высекает позолоченный мост между небом и болью,
Где пророки беспечны и легковерны, как зеркала,
Где сортир почитают за храм, - там иду я.


Я поднимаю глаза, я смотрю наверх.
Моя песня - раненный стерх.


Я поднимаю глаза...

Как лежу я, молодец, под Сарынь-горою,
А ногами резвыми — у Усы-реки.
Придавили груди мне крышкой гробовою,
Заковали рученьки медные замки.
Каждой чёрной полночью проползают змеи,
Припадают к векам мне и сосут до дня...
А и землю-матушку я просить не смею —
Отогнать змеёнышей и принять меня.
Лишь тогда, как исстари, от Москвы Престольной
До степного Яика грянет мой Ясак —
Поднимусь я, старище, вольный иль невольный,
Да пойду гулять по водам я — матёрый казак.
Две змеи заклятые к векам присосутся
И за мной потянутся чёрной полосой...
По горам, над реками города займутся,
И година лютая будет мне сестрой.
Пронесутся знаменья красными столбами,
По земле протянется огненная верфь,
И придут Алаписы с песьими главами,
И в полях младенчики поползут, как червь.
Задымятся кровию все леса и реки,
На проклятых торжищах сотворится блуд...
Мне тогда змеёныши приподнимут веки…
И узнают Разина. И начнётся суд.

Dm Gm
Думы мои - сумерки,
B C
Думы - пролет окна,
Душу мою мутную
Вылакали почти до дна.
Пейте, гуляйте, вороны,
Нынче ваш день,
Нынче тело да на все четыре стороны
B Am
Отпускает тень.


B Dm
Вольному - воля,
B Dm
Спасенному - боль
B Dm
Вольному - воля,
Am
А-а-а.


Вот он я, смотри, Господи,
И ересь моя вся со мной.
Посреди болот алмазные россыпи
Глазами в облака да в трясину ногой.
Кровью запекаемся на золоте,
Ищем у воды прощенья небес,
А черти, знай, мутят воду в омуте,
И стало быть ангелы где-то здесь.


Но только в комнатах воздух приторный,
То ли молимся, то ли блюем.
Купола в России кроют корытами,
Чтобы реже вспоминалось о Нем.
А мы все продираемся к радуге
Мертвыми лесами да хлябью болот,
По краям да по самым по окраинам,
И куда еще нас бес занесет?


Но только цепи золотые уже порваны,
Радости тебе, солнце мое!
Мы, такие чистые да гордые,
Все пели о душе, да все плевали в нее.
Но наши отряды, ох, отборные,
и те, что нас любят, - все смотрят нам вслед,
Да только глядь на образа, а лики-то черные,
И обратной дороги нет.

G
Мой рок-н-ролл никогда не был первым,
G
Он даже не был вторым,
C7
Но я его играю день изо дня,
G
Я не хочу расставаться с ним.
D7 C7
Право на него я оставляю за собой -
G D7
Мой рок-н-ролл, мой!


Хотя мне говорят, что я ничего не открыл
И будто это не мой стиль,
Но я не собираюсь ничего открывать,
Я кричу: "Бис! " тем, кто открыл.
И вся же право на него я оставляю за собой,
Мой рок-н-ролл, мой!


Я не претендую на место вверху,
Я просто пытаюсь петь.
Я не хочу копаться в грязном белье,
Пусть отается все, как есть.
Но кой-какое право я оставлю за собой -
Мой рок-н-ролл, мой!


Нет войне! Даешь рок-н-ролл!
Нет войне! Даешь рок-н-ролл!
Нет войне! Даешь рок-н-ролл!
Нет войне! Даешь рок-н-ролл!
Нет войне! Даешь рок-н-ролл!

Вперед!
Вперед, бодисатва, вперед!
Вперед, бодисатва, вперед!
Вперед, бодисатва!
Мама, что мы будем делать
Когда она двинет собой

Мир был бел,
Белый как мел,
Mир хотел сохранить предел.
Пограничные столбы гарантировали сон,
Все, все, все, все чтили закон.
Но только время пришло, мама сделала шаг
И устроила страшный бардак.


Черная Рок-н-Ролл мама,
Че-че-че, черная!

Каждый день
Мама варит отвар,
Отборные травы, золотой самовар.
Подноси стакан да садись за стол,
Мама даст тебе понять что такое рок-н-ролл
Смахни сон с век, страх сдай в багаж,
Хлебнул - и ты уже наш.


У нас нет хвостов,
У нас нет копыт,
Но голова от рогов иногда болит,
Наши жены шалят, мы тоже егозим,
Пьем все что горит, даже керосин.
Полом стал потолок, потолком стал пол,
Мама называет это рок-н-ролл.


Все мы
Вышли из чрева
Черного чрева рок-н-ролл девы,
Мы танцуем, как умеем, где попало,
Мы хотим еще больше, нам этого мало.
Мама плюнь за нас три раза через левое плечо.
Спасибо, мама! Ух, горячо!!!

Ты веришь запаху трав,
Я - стуку в дверь.
Но разве важно, кем были мы
И кто мы теперь.
Ведь в этой игре решать не нам
И не нам назначать масть,
Но, мне кажется, стоит встать,
Даже если придется упасть.


Ты ночуешь в цветном гамаке,
Моя кровать - пол.
И мне безразлично, кто из нас отдаст пас
И кто забьет гол.
Ведь в поисках темы для новых строк
Можно пробовать тысячи слов,
Но, если ты слеп, не стоит идти -
Ты разобьешь лоб.


Мы держим путь в сторону леса.
Мы видим снег скал.
И нам ни к чему ветер песен,
Который мы оставили вам, покидая вокзал.


Твой символ - Роза ветров,
Мой - ржавый гвоздь.
Но, ради Бога, давай не выяснять,
Кто из нас гость.
Ведь мы с тобой решаем кроссворд,
К которому знаем ответ.
Ты только вспомни, какой шел дождь,
А сейчас дождя нет.


От линий стужи навстречу теплу
Мы бредем, держась за края.
И нам все сложнее смотреть вверх
И просить у неба огня.
И хотя у нас с тобой разный стиль
И разный цвет глаз,
Мы идем тропой уходящего дня,
И вечер смотрит на нас.


Мы держим путь в сторону леса...


День открытых дверей.
И в приемном покое,
Множество людей